Бетонка надвое разрезала сосновый бор, который тянулся бесконечно долго. Однообразная картина лишь изредка оживлялась молодыми невысокими ёлочками, подступившими к самой дороге. Временами казалось, что сосновый бор и рассекающая его бетонка — это всё, что осталось на свете, и ничего другого не предвидится. Впрочем, после очередного зигзага дороги какое-то внутреннее чувство подсказало мне, что впереди деревня, маленькая, богом забытая, с домами вдоль бетонки, ставшей её единственной улицей. А по левой стороне в серёдке деревни будет магазин, — шепнул внутренний голос.

Деревня показалась минут через пять. Проехав с дюжину бревенчатых, с соломенными крышами домов, я притормозил у сельмага. Поржавевшая жесть на его крыше, полусгнившие доски, давно не мытые окна довершали картину запустения. Сельмаг стоял слева от дороги.

Всё совпадало с убийственной точностью. Я вылез из машины и открыл пронзительно заскрипевшую обшарпанную дверь сельмага. В нём высились аккуратные ряды серых ящиков, из которых высовывались зелеёные горлышки “Московской”, лежала полузаплесневевшая копчёная колбаса, засахарившаяся карамель, и на табурете восседала скучающая продавщица неопределённого возраста. Картинку довершало внушительных размеров объявление: “ВОДКА БЕС ТАЛОНОВ”. Ни одного посетителя. Не проронив ни слова, перекинувшись выразительным взглядом с продавщицей, я вышел из магазина и с тем же неизменным скрипом затворил дверь. Запустение. Если бы у входа в сельмаг я встретил девчонку в полуизносившемся платье, через которое просвечивает грудь и белая попочка, я бы ничуть не удивился. Здесь всё было с печатью безнадёги: и магазин, и дома в деревне, и сама дорога. Вероятно, не составляли исключение и немногочисленные жители этой полузаброшенной деревушки. Впрочем, их нигде не было видно. Кроме женщины лет двадцати пяти, блондинки, стоявшей недалеко от магазина. Как-то странно она на меня посмотрела.

Поворот ключа зажигания, оглушительный рёв мотора, и деревня осталась позади. У меня не было никакой конкретной цели, я просто ехал себе и ехал. Может быть, это странно, но иногда появляется желание покататься, и тогда я сажусь в свою старую колымагу и несусь, куда глаза глядят. Так было и в этот раз, хотя бетонка уже начинала меня утомлять. Впрочем, свернуть было некуда, а значит, выбирать не приходилось...

На этот раз интуиция мне ничего не подсказала. Довольно неожиданно бетонка закончилась стоявшим поперёк неё длинным забором с воротами. Ворота слегка приоткрыты, но въехать можно. После минутного раздумья, я проезжаю за забор...

Сейчас, когда я вспоминаю эту историю, она кажется взятой из какого-то триллера. Но это не так. Всё произошло в тот дождливый осенний день 28 октября. Число я запомнил хорошо. Это был день смерти моей бабушки, умершей три года тому назад. А накануне был мой день рождения.

Итак, я заехал в ворота. Впереди, по сторонам — до самого горизонта — пустая ровная поверхность, явно не земной пейзаж. Ехать некуда. Но ворота уже закрылись. Наверное, сработало ёмкостное реле — появилась в голове вялая неспешная мысль. Позади был бесконечно длинный забор. Ловушка?

Я врубил заднюю передачу, подъехал к самым воротам. Нет, это не “Шереметьево-2”, здешние ворота не открывались при приближении объекта. Оставалось два пути: ехать в никуда по пустынной равнине, либо... Вдоль забора было подобие дороги, что-то вроде той бетонки, по которой я приехал. Только очень узкая.

Слева забор из непонятного материала, справа — пустая ровная поверхность. Именно такой пейзаж, если это можно назвать пейзажем, сопровождал меня в следующие часы. Бензина, слава богу, был полный бак. Моя машина неслась по идеально ровной дороге, прямой и очень узкой; негромко шуршали шины, из стереодинамиков звучал космический голос, напевавший “Looking for the Summer” на “Европе плюс”. Если бы на капоте машины стоял стакан воды, я думаю, он не расплескался бы. Казалось, я сижу за учебным тренажёром, а вовсе не еду под 140 в час по неизвестно откуда взявшейся дороге. Какая-то неведомая сила всё гнала и гнала меня вперёд, без остановок, без раздумий, только вперёд. Краешком сознания я понимал, что надо бы остановиться, развернуть машину и выбираться из этой чёртовой ловушки. Но поделать ничего не мог. Наваждение какое-то.

Интересно всё ж таки, что там ждёт меня впереди? Временами казалось, что я сам нахожусь где-то наверху и чуть в стороне, вижу, как несётся моя старенькая зелёная машина, даже могу различить самого себя, развалившегося на сидении и небрежно держащего руль левой рукой, на которую натянута тонкая кожаная перчатка коричневого цвета.

Что-то будет дальше? Может, это какой-нибудь секретный полигон нашего доблестного “Министерства любви”? И тогда скоро должны появиться автоматчики в пятнистой форме. Надеюсь, из гранатомета по моему “жигулю” они стрелять не будут?

А может, это — посадочная площадка для НЛО? Хотя лично я во все эти штучки не верю, и за мои тридцать с лишним лет НЛО мне ни разу не попадался. Впрочем, чем чёрт не шутит? Говорят же, что иногда они увозят людей с собой. Сегодня это было бы очень некстати. Всё-таки хочется еще разок увидеть жену Иветту, насмотреться на нее голую, в постели, поцеловать покрепче, раздвинуть пошире ее ноги и... разглядеть тот, часто неуловимый миг, когда она закрывает глаза, на лбу появляются морщинки, а брови приобретают форму какой-то невообразимой дуги. Видение захватывает меня, я начинаю хотеть мою И. Но мысли об ЭТОМ, мелькнув, исчезают, их изгоняет музыка — все та же, преследующая меня мелодия “В поисках лета”...

Внезапно появляется туман. Дальний свет фар пробивал его лишь метров на тридцать. Забора слева не было видно. Я сбавил скорость. Совсем рядом, перед машиной пробежала кошка. Она юркнула налево, как будто никакого забора там не существовало, и исчезла в тумане.

Неожиданно стрелка тахометра упала на ноль — двигатель заглох. Проехав по инерции сотню метров, машина, поскрипывая ржавым корпусом, остановилась. Я включил стартёр — никакого эффекта, ещё раз — опять бесполезно, хотя бензина было почти полбака. Карбюратор? электрика? — только успел я подумать и... двигатель включился, стрелка тахометра застыла на двух тысячах, словно приклеенная, я даже не успел пошевелиться, мои руки продолжали неподвижно лежать на рулевом колесе...

ЛЕНТА МЕБИУСА?! Кто её соорудил здесь и зачем? Когда? Вопросы, ответ на которые я уже, наверное, не получу.

Поворот руля налево, и я — на полотне бетонки. Машинально вдавливаю в пол педаль газа...

Показалась деревня. Но всё в ней было по-другому, иначе, не так как раньше. Дверь в магазин крест-накрест заколочена досками. Рядом стоит недавно построенное кирпичное здание, ба! да это новый магазин. У входа — та самая блондинка, которую утром я встретил в безлюдной деревне. Только уже с довольно большим животиком — не иначе, как месяцев шесть беременности. И этот плакат на кирпичной новостройке: “1 апреля — день смеха”. Машинально взглянул на свои часы: на них стояло 28 октября.

Машина продолжала резво нестись вперед. За околицей показался массивный указатель. Утром его точно не было. Надпись на нем гласила:

— Факинг блади бастадз! Бастадз! Опять этот департамент информации, даже указатель вовремя повесить не могут. Бездельники! Пашины козлы! — зло ругался я на пустой дороге. — Нет, надо вчинить иск этому Паше Николаевичу из департамента информации. Впрочем, время — это больше, чем любые деньги. И потому не стоит его тратить второй раз попусту. Тем более на такие пустяки, как судебный процесс с нерадивым чиновником.